книжное кисо
Трещит мороз, снежные тучи висят низко, задевая мягким брюхом острые шпили крыш. Схлестнулись, выясняя, кто сильней, младшие сестры грозной Снежной королевы: Метель да Пурга, Вьюга да Поземка. Каждая сильна, каждую боятся люди, прячутся за крепкими стенами, окна ставнями закрывают, на улицу без надобности носа не высунут.
На улице метет, а в доме горит очаг. Трещат в печи смолистые сучья, рассыпая искры, разнося теплый, уютный аромат прогоревших углей. Посвистывает над огнем чайник, скворчит в сковороде мясо с луком, булькает суп в котелке.
По вечерам, когда прогорает огонь и от кирпичных, покрытых изразцами боков печи расходится мягкое тепло, здесь собирается вся семья. Бабушка, подремывая вполглаза, вяжет бесконечный шарф, детишки играют или, затихнув, просят сказку…
И вместе с детьми слушает сказки огненная фея. Люди не видят ее, лишь иногда чудится кому то девичий стан в танце языков пламени, то пышные локоны, то дымные кружева на платье. Чудится смех или тихое пение…
Люди не видят ее, но любят и берегут. Спешат к ней, едва войдя в дом с мороза, ценят каждую минуту с нею рядом. Фея домашнего очага – вот истинная Королева зимы.

На улице метет, а в доме горит очаг. Трещат в печи смолистые сучья, рассыпая искры, разнося теплый, уютный аромат прогоревших углей. Посвистывает над огнем чайник, скворчит в сковороде мясо с луком, булькает суп в котелке.
По вечерам, когда прогорает огонь и от кирпичных, покрытых изразцами боков печи расходится мягкое тепло, здесь собирается вся семья. Бабушка, подремывая вполглаза, вяжет бесконечный шарф, детишки играют или, затихнув, просят сказку…
И вместе с детьми слушает сказки огненная фея. Люди не видят ее, лишь иногда чудится кому то девичий стан в танце языков пламени, то пышные локоны, то дымные кружева на платье. Чудится смех или тихое пение…
Люди не видят ее, но любят и берегут. Спешат к ней, едва войдя в дом с мороза, ценят каждую минуту с нею рядом. Фея домашнего очага – вот истинная Королева зимы.
